Рекомендуем почитать

Валентин Данилович Марьинский (литературный псевдоним Валентина Растеряева) родился в 1924 году в станице Марьинской на Ставрополье. Здесь же в 1941 году окончил десятилетку.

С 1942 года находился в рядах Советской Армии. Участвовал в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Был дважды ранен. Последнее время службы в армии провел в красноармейском ансамбле песни и пляски — членом творческой группы.

Демобилизовавшись из армии, вернулся на Ставрополье. Сдал экстерном экзамены на физико-математическое отделение учительского института. Работал сельским учителем.

В 1948 году В. Марьинский поступил в Ленинградский университет, откуда по рекомендации Ставропольского отделения Союза писателей был переведен в литературный институт им. Горького при СП СССР.

По окончании института сотрудничал в газете «Ставропольская правда».

Стихи В. Марьинский начал писать в годы войны. С 1947 года его произведения систематически печатались в газетах, альманахах, журналах, сборниках.

Первая книга стихов поэта «Мы за мир!» вышла в 1952 году на Ставрополье. В 1954 году вышла книга «Сердце поет». Стихотворения, написанные поэтом за последние годы жизни, вошли в сборник «Любовь и ненависть».

Валентин Марьинский — член Союза писателей СССР.

Третьего января 1962 года вышел очередной номер газеты «Литература и жизнь». Номер как номер. Но необычно то, что читателей в этом номере больше всего привлекали стихи. Стихи ставропольского поэта Валентина Марьинского.

Исключительное внимание, с каким писатели воссоздают бытовые подробности войны, каждодневные будни фронта и тыла, обыкновенные в своей непроизвольности и человечности чувства и мысли обыкновенных людей, их житейские пристрастия и антипатии, то есть все то, что как бы и не имеет прямого отношения к бою, к главной солдатской работе,— вот это жадное внимание вроде бы к несущественному, к сопутствующему войне дает основание говорить о значительности и величии фронтовой  природе героизма Валентина Марьинского.

О стихотворении «Не пришедший с войны» тепло отозвался Константин Симонов. Через четыре года он в письме к автору повторил свою высокую оценку:

«…Когда я заново прочел Вашу балладу, у меня снова мороз подрал по коже, как тогда, когда я читал ее первый раз несколько лет назад, и снова вслух захотелось читать ее первому попавшемуся человеку… Повторяю, Ваша баллада произвела на меня, когда я прочел ее впервые, и производит сейчас самое сильное впечатление. Мне вообще кажется, что это одно из самых сильных стихотворений о войне, которые мне довелось читать после войны в нашей поэзии…»

Баллада командиру роты,
фамилия которого неизвестна.

За стеною, который не ведая год,
Человек, не вернувшийся с фронта, живет.
За высокой кирпичной больничной стеной
Слышен крик по ночам: «В наступленье!
За мной!»

«Не робейте, ребята! Ребята, вперед!» –
Слышен крик вот уже восемнадцатый год.
Спит земля... людям видятся добрые сны.
Но не спит человек, не пришедший с войны.

Говорят доктора, наклонившись над ним:
«Трудный случай, наверное, неизлечим».
Задыхаясь в бреду, восемнадцатый год
Командир в наступление роту зовет...

А на стенке – часы безмятежно стучат,
А солдаты давно дома с женами спят.
Все окопы высокой травой заросли.
Тишина, только пение птичье вдали.

Лишь за этой стеной, за тяжелой стеной,
Бьется, мечется голос: «За Родину, в бой!»
Лишь один человек, только ночь настает,
Тянет руку вперед – в наступленье зовет.

Он с тревогой глядит на спокойных врачей.
Он не в силах фамилии вспомнить своей.
Где он жил? Где он рос? Где родные его? –
Неизвестно в больнице о нем ничего.

Белой веткой в окошко стучится весна, –
И не знает она, что такое война,
И не ведает, как за Кубанью-рекой
В рукопашную шел лейтенант молодой;

Как безжалостный штык перед грудью возник,
Как из сердца безумия вырвался крик.
Из палаты в палату всю ночь до утра
Коридорами длинными ходит сестра.

Там поправит постель, там прикроет окно.
Про себя помечтает: «Сходить бы в кино».
Капель в склянку нальет, и в положенный час
Лейтенанту больному лекарство подаст.

А на стенке часы — все стучат и стучат.
А в окне — кружат звезды, как стайка девчат.
И гудят поезда, и цветут города.
И, как птицы, летят над землею года.

Может быть, у того лейтенанта жена
Где-нибудь на Кубани тоскует одна.
Может быть, до сих пор в чудо верит и ждет
И, вздыхая, под вечер стоит у ворот.

Только он не придет никогда, никогда:
Он в атаку идет, он берет города.
«Не робейте, ребята! Ребята, вперед!» –
Он кричит по ночам восемнадцатый год.

Он не помнит ни мать, ни жену, ни отца, –
Снятся пули ему, да осколки свинца,
Да внезапные вспышки в тревожных ночах,
Да могилы друзей в чужедальних полях...

Беспрерывно – уже восемнадцатый год! –
Человек в наступление роту ведет.
Восемнадцатый год все идет он вперед.
Все идет он вперед, и назад — не придет.

Как видим, оценки читателей и профессионала полностью совпали. Таково же мнение и Николая Рыленкова, высказанное им в предисловии к книге Марьинского «Тревожные облака»:

«Есть в искусстве старое золотое правило, обязующее судить о художнике по самым лучшим его творениям… Имя Валентина Марьинского хорошо известно на Северном Кавказе».

Запоминаются стихи и о фронтовой гитаре:

Она была
Лицом другая,
Невидная,
Недорогая
И не блистала
Модным лаком,
А просто шла
Со мной в атаку.

Да, в атаку бойцу-поэту приходилось ходить не раз и не два. Враг был уже у самых ворот родного Кавказ.

В боях на Северном Кавказе был дважды ранен. После второго ранения попал в красноармейский ансамбль песни и пляски. Еще в школе у него было три увлечения: литература, музыка и математика. В ансамбле литература и музыка подали друг другу руку: писал стихи и музыку к ним. А третье увлечение? Демобилизовавшись, парень из станицы Марьинской сдал экстерном экзамены на физико-математическое отделение учительского института, потом стал, как и его отец, сельским учителем.

Многие стихи В. Марьинского положены на музыку. Песни Валентина Марьинского «А война продолжается» и «Котелок», напечатанные одна в альманахе «Кубань», другая — в ставропольской газете. В песне «Котелок» авторский лиризм вдруг вскипает гневными нотами. Образ фронтового котелка вырастает в песне до символа настоящей дружбы, жизни по большому духовному счету. Мысль у Марьинского, поэта и композитора, всегда сплавлена с большим чувством. Ему свойствен не только правдивый драматизм, но и глубокая несгибаемая вера. Писатель писал о любви, живущем в наших сердцах.

Легенда о Любви

Есть на свете легенда – такая, что встревожила сердце мое.
Я теперь уж, пожалуй, не знаю, от кого я услышал ее...
Там, где скал возвышаются груды,
Там, где реки лазури синей,
Жили-были в стране Изумрудов
Двое очень красивых людей.
У нее К словно золото косы
И как два самоцвета глаза.
В них сверкали весенние росы
И родные плыли небеса.
Он был статный, высокий и смелый.
Многих воинов сильных племен
В состязаниях неоднократно
Побеждал как достойнейший он.
Оба молоды, веселы были и здоровья имели сполна,
И родители их поженили,
Не просясь, как велит старина.
И они не ошиблись
Робея,
В час рассветный призналась она,
Что давно он ей жизни милее,
Что навеки в него влюблена.
Он молчал. Был он смел, но застенчив
И не мог о любви говорить. Догорали последние звезды.
Зажигалась полоска зари.
А жена все от мужа признанья ждала,
Не в силах уснуть
И вздымалась в неровном дыхании
Загорелая смуглая грудь... Шли года.
Он ходил на охоту, в скитания.
Возвращался порою в крови.
Окружал он подругу заботой,
Но, как прежде, молчал о любви.
Подрастали красивые дети,
Словно вешняя в поле трава.
Взгляд у мужа был нежен и светел.
Только где же признанья слова?
Как она их ждала...
А на свете в ту пору разразилась война...
Был Он ранен.
И умерли дети
И в плену оказалась Она
Но пять лун не взошло на поселок,
Вдруг посыпались стрелы,
как дождь.
Шли бойцы ее племени.
Вел их Поседевший без времени вождь.
Был, он страшен, врагов оттесняя
К темной речке, топя их в воде
И узнала жена молодая мужа
В сильном и смелом вожде.
В буре стрел он на шкуре бизона
Нес ее по дремучим лесам.
Он ей волосы гладил влюблено,
Но опять ничего не сказал.
Так и умер. Копали могилу
Меж деревьев больших и густых
Племя ночью вождя хоронило
По обычаям предков своих.
Редели факелы строем печальным.
Новый вождь принял стрелы и лук
Слышен был в тишине погребальной стук сердец.
И внезапно, и вдруг – «Он любил!» – вся листва прошептала
«Он любил!» – птичий слышится крик,
Будто птицы, деревья и скалы
Обрели человечий язык.
Внемлют воины, встав на колени,
С удивленьем на рощу глядят.
Но все громче звучит птичье пенье,
И все громче звучит в небесах.
«Он любил!» – гром летит над землею...
И впервые жена поняла,
что была эти годы глухою,
Что все годы слепою жила.
Он ходил на охоту, в скитанья,
Возвращался порою в крови...
Разве не было это признаньем
самой верной и нежной любви?
В буре стрел он на шкуре бизона
Нес и стрелы руками ловил.
Разве не было то подтвержденьем
В самой чистой и светлой любви?
И свершилось Великое Чудо –
Ночью солнце взошло в небесах!
Осветило страну Изумрудов
В золотых и весенних лучах.
То Любовь мир наполнила лаской
То любовь продолжала цвести,
Чтобы ясной, волнующей сказкой
К нам, потомкам далеким дойти...
Есть на свете легенда - такая,
что заполнила сердце мое...
Я теперь уж, пожалуй, не знаю
От кого я услышал ее.
Может в тихой осенней печали
Тихий дождик ее рассказал,
Может звезды ее прошептали,
Может я ее выдумал сам...

Список литературы

1. Марьинский, В. Д.  Век стали и нежности: Лирика / В. Д. Марьинский: иллюстрации Е. Скрыпникова. – Москва: Московский рабочий, 1972. – 112 с.
2. Марьинский, В. Д. За верстами – другие версты: Стихотворения / В. Д. Марьинский. – Ставрополь: Литературный фонд России, 1999. – 46 с.: ил.
3. Марьинский, В. Д. Лирика / В. Д. Марьинский. – Ставрополь: Книжное издательство, 1974. – 126 с.